Неточные совпадения
Смотритель опять стал разговаривать с якутами и успокоил меня, сказав, что они
перевезут меньше, нежели
в два часа, но что там берегом четыре версты ехать мне будет не на чем, надо посылать за лошадьми
в город.
Агриппина Филипьевна посмотрела на своего любимца и потом
перевела свой взгляд на Привалова с тем выражением, которое говорило: «Вы уж извините, Сергей Александрыч, что Nicolas иногда позволяет себе такие выражения…»
В нескольких словах она дала заметить Привалову, что уже кое-что слышала о нем и что очень рада видеть его у себя; потом сказала два слова о Петербурге, с улыбкой сожаления отозвалась об Узле, который, по ее словам, был уже на пути к известности, не
в пример другим уездным
городам.
Зависимость моя от него была велика. Стоило ему написать какой-нибудь вздор министру, меня отослали бы куда-нибудь
в Иркутск. Да и зачем писать? Он имел право
перевести в какой-нибудь дикий
город Кай или Царево-Санчурск без всяких сообщений, без всяких ресурсов. Тюфяев отправил
в Глазов одного молодого поляка за то, что дамы предпочитали танцевать с ним мазурку, а не с его превосходительством.
На другой день около обеда Валентин Осипович
перевез жену
в другие номера. Новые номера находились
в центре
города, на Тверской, и были достаточно чисты; зато за две крохотных комнатки приходилось платить втрое дороже, чем у Сухаревой. Обед, по условию с хозяйкой, был готов.
Пробыл он
в нашем
городе несколько дней, и
в течение этого времени распространилось известие, что его
переводят попечителем учебного округа на Кавказ.
Известившись о соблазнах и подлогах, от некоторых
в науках переводчиков и книгопечатников происшедших, и желая оным предварить и заградить путь по возможности, повелеваем, да никто
в епархии и области нашей не дерзает
переводить книги на немецкий язык, печатать или печатные раздавать, доколе таковые сочинения или книги
в городе нашем Майнце не будут рассмотрены вами и касательно до самой вещи, доколе не будут
в переводе и для продажи вами утверждены, согласно с вышеобъявленным указом.
— Да-с, это звездочка! Сколько она скандалов наделала, боже ты мой! То убежит к отцу, то к сестре;
перевозит да переносит по
городу свои вещи. То расходится, то сходится. Люди, которым Розанов сапог бы своих не дал чистить, вон, например, как Саренке, благодаря ей хозяйничали
в его домашней жизни, давали советы, читали ему нотации. Разве это можно вынести?
— Вы слышали: носятся слухи, что полк
переведут в другой
город, — говорил Рафальский, точно продолжая только что прерванный разговор.
У нас,
в России, наверное, такой
город переименовали бы
в заштатный, и только летом,
в видах пресечения и предупреждения,
переводили бы сюда становую квартиру, с правом, на случай превратных толкований, выворачивать руки к лопаткам и сажать
в"холодную".
Ходатайство его было по возможности успешно: Экзархатову сделали строгий выговор и
перевели в другой
город.
Но у них завелась какая-то, совершенно, впрочем, невинная, переписка с другими ссыльными из другого
города, и за это их троих нашли нужным
перевести в нашу крепость, ближе на глаза к нашему высшему начальству.
Потянув немножко спирту, дьякон вздрогнул и повалился
в сани. Состояние его было ужасное: он весь был мокр, синь, как котел, и от дрожи едва
переводил дыхание. Черт совсем лежал мерзлою кочерыжкой; так его, окоченелого, и привезли
в город, где дьякон дал знак остановиться пред присутственными местами.
Ночью около всего
города запылали скирды заготовленного на зиму сена. Губернатор не успел
перевезти оное
в город. Противу зажигателей (уже на другой день утром) выступил майор Наумов (только что прибывший из Яицкого городка). С ним было тысяча пятьсот человек конницы и пехоты. Встреченный пушками, он перестреливался и отступил безо всякого успеха. Его солдаты робели, а казакам он не доверял.
— Да, не удовлетворил меня Петербург, — говорил он с расстановкою, вздыхая. — Обещают много, но ничего определенного. Да, дорогая моя. Был я мировым судьей, непременным членом, председателем мирового съезда, наконец, советником губернского правления; кажется, послужил отечеству и имею право на внимание, но вот вам: никак не могу добиться, чтобы меня
перевели в другой
город…
«Ну, хорошо, — подожди! — думал он. — Выдам их и попрошу, чтобы меня
перевели в другой
город…»
Она довольно побилась со своим мужем, определяя и перемещая его с места на место, и, наконец, произведя на свет Викториночку, бросила супруга
в его хуторном тетеречнике и
перевезла весь свой приплод
в ближайший губернский
город, где
в то святое и приснопамятное время содержал винный откуп человек, известный некогда своим богатством, а ныне — позором и бесславием своих детей.
Сам он завез князя
в город, сам
перевез в гостиницу, а теперь не знал, что и делать с покойником, как и где хоронить, кому дать знать? везти ли тело
в Духаново?
После семи лет службы
в одном
городе Ивана Ильича
перевели на место прокурора
в другую губернию. Они переехали, денег было мало, и жене не понравилось то место, куда они переехали. Жалованье было хоть и больше прежнего, но жизнь была дороже; кроме того, умерло двое детей, и потому семейная жизнь стала еще неприятнее для Ивана Ильича.
— Где бросить. Нешто можно это, чтобы бросить… Спахали опять, заборонили, я ружьем пригрозил. Ну, все-таки одолели, проклятая сила. Главное дело, — заседателя купили.
Перевели нас с Пётром Иванычем
в другой улус, поближе к
городу. Тут ничего, жили года два…
—
Перевели бы вы меня
в город скорее, а то — нет больше терпенья моего, и беда может случиться! Откуда знаете, что был он сегодня?
Благодаря любезному разрешению адмирала Бонара побывать внутри страны и видеть все, что хочет, Ашанин вскоре отправился
в Барию, один из больших
городов Кохинхины, завоеванной французами. Почти все анамитские
города и селения стоят на реках, и потому сообщение очень удобное. Ежедневно
в 8 часов утра из Сайгона отправляются
в разные французские посты и
города, где находятся гарнизоны, военные канонерские лодки, неглубоко сидящие
в воде, доставляют туда провизию, почту и
перевозят людей.
Пожалел Колышкин Василья Борисыча, перервал речи Патапа Максимыча, спросил у него, как скитницы, что
перевезли строенья из скитов
в город, распорядятся теперь, ежели нечего им бояться выгонки.
Во-вторых, ввиду учащавшихся
в городе оспенных заболеваний баронесса Софья Петровна
перевозила остающихся
в приюте на лето воспитанниц к себе
в Дюны, на морское побережье Финского залива, где у нее была огромная дача, целая мыза, спрятанная на горе среди сосновых сестрорецких лесов.
Приехал исправник
в город, выслал за ними земских лошадей, их и
перевезли, и
перевезли прямо на постоялый двор, а они тут и расположились.
Продали старики свой давно выкупленный домишко с ветхим сараем, где было когда-то спичечное заведение. Он
перевез их
в город. Через полгода похоронил отца. Старуха поскрипела еще года два. Он ей выстроил избушку около того кладбища, где лежит «смутьян»…
О пожаре им особенно не писали, и только упомянули вскользь, что сгорела изба птичницы и что Аксинью с Митькой
перевели в людскую. Весть о поступке Юрика и боязнь за его здоровье могли заставить Волгина ускорить свой приезд и сократить время лечения Лидочки, как думалось Фридриху Адольфовичу, и он предпочел скрыть о «событии» до поры до времени. Из писем отца мальчики знали, что Лидочка лечится очень упорно
в губернском
городе, но о результатах леченья Юрий Денисович не писал им ни слова.
— Послушай, Марфа Исаковна, хочешь?
Переведу тебя на свободу
в другой
город.
Фурманщики, или мортусы, уже были не
в состоянии
перевозить всех больных
в чумные больницы, которых было
в Москве несколько. Первая из них была устроена за заставой,
в Николо-Угрешском монастыре. Большая часть из мортусов сами умерли, и пришлось набирать их из каторжников и преступников, приговоренных к смертной казни. Для них строили особые дома и дали им особых лошадей. Они почти одни и хозяйничали
в как бы вымершем, да и на самом деле наполовину вымершем
городе.
— Царь объявит своею собственностью несколько
городов, — повествовал он, — выберет тысячу телохранителей из князей, дворян, детей боярских и даст им поместья
в этих
городах, а прежних вотчинников и владельцев
переведет в иные места;
в самой же Москве займет под них некоторые улицы. Телохранителям этим дано будет особое отличие: к седлам их коней будут привязаны собачьи головы и метлы
в «ознаменование» того, что они грызут царских лиходеев и выметают измену из России.